К 2025 году около 30% глобального ВВП (60 трлн долл. США) может прийтись на цифровые финансовые платформы и экосистемы, подсчитывает Максим Марков, доцент кафедры «Финансовые рынки» РЭУ им. Г.В. Плеханова. Неудивительно, что налоговое законодательство большинства стран мира ищет способы заставить игроков, особенно - интернет коммерции - делиться быстрорастущими доходами. Скорее всего, прогнозируют в Fashion Consulting Group, налог на цифровые бизнесы будет введен в формате практики в Великобритании, где он уже действует с 1 апреля и распространяется в том числе на Amazon, Google и Facebook, составляя 2% от прибыли, которая зарабатывается на британских пользователях соцсетей, поисковиков и маркетплейсов.
БУКВЫ И ЦИФРЫ
Введение специальных налогов на цифровые услуги в различных юрисдикциях - мировой тренд, соглашается Наталья Якименко, генеральный директор Lynks Property Management. Налогом облагаются крупнейшие IT-компании, которые оказывают услуги, но при этом не платят налог на прибыль и не создают рабочих мест. Различные варианты налоговых режимов для IT-компаний уже используют ряд стран, в частности, Италия, Франция, Великобритания, Канада, Польша, Турция и др.
Больше всего налог должен повлиять на деятельность IT-гигантов.
Однако, как показывает практика, глобальные компании имеют способы минимизировать налоги за счет наличия подразделений по всему земному шару. Кроме того, в настоящий момент налоговое законодательство большинства государств слишком несовершенно и только пытается адаптироваться к издержкам цифровой экономики. «Исходя из чего интернет-гиганты Google и Facebook должны облагаться налогом: из того, в каких странах эти корпорации получают основную прибыль, или из того, где территориально располагаются их головные офисы? - размышляет Наталья Якименко. - Еще один вопрос - с чего рассчитывать налог: с оборота или с дохода, который технологические гиганты получают в той или иной стране. Сейчас мировое сообщество движется к единому стандарту, поскольку введение «цифрового налога» в одностороннем порядке может не только существенно усложнить жизнь бизнесу и увеличить число торговых споров, но и привести к разногласиям между государствами».
В частности, 130 стран (в том числе входящие в G20, на долю которых приходится более 90% мирового ВВП) подписали соглашение о глобальном налоге, утвердив минимальную ставку в размере 15%. Соответственное соглашение было подписано 10 июля 2021 года на саммите организации в Венеции. Пока же консолидированное решение не начало действовать, растет число односторонних практик введения «цифрового налога». Ставки по нему варьируются в диапазоне от 1,5% (Польша) до 7,5% (Турция). Однако есть ряд нюансов, как именно инициатива будет реализована у нас в стране, указывает Наталья Якименко. Обсуждается два варианта: то самое принятие налога в размере трех процентов в одностороннем порядке (по этому пути пошли Великобритания, Франция, Италия и Испания), и присоединение к глобальной системе налогообложения, которую прорабатывает Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).
В России же с 2017 г. уже действует налог, который иностранные компании должны уплачивать за оказание услуг в нашей стране, напоминает г-жа Якименко. В свое время он получил известность как «налог на Google», и неудивительно - Google остается крупнейшей в мире компанией, предоставляющей услуги интернет-рекламы. По данным Jounce Media, в 2020 году на ее долю пришлось 52% мировых расходов на цифровую рекламу, которые достигли 292 млрд дол. При этом львиную долю налогов такие IT-гиганты платят в иностранных юрисдикциях, где расположены их штаб-квартиры. Вместе с тем, очевидно, что эти доходы формируются за счет рекламной деятельности во многих странах мира, в том числе в России. Исходя из этого, было бы очень странно не облагать налогами доходы от услуг, оказанных на территории РФ, резюмируют в Lynks Property Management.
Однако если в России будут введены дополнительные сборы, которые коснутся только зарубежных ИТ-игроков, может возникнуть вопрос соответствия нормам ВТО, так как введение налоговых сборов по территориальному признаку им противоречит. Другие же страны, использующие «цифровой налог» в одностороннем порядке, имеют формальные критерии, которые установлены для всех компаний. Например, во Франции определен такой порог дохода от анализа персональных данных граждан, что лишь одна компания попала под действие этого налога. В Великобритании «цифровым налогом» облагается прибыль свыше £500 млн (615 млн дол.) от деятельности во всем мире и на сумму свыше £25 млн фунтов (31 млн дол.) от деятельности на рынке Соединенного Королевства. «Предполагаю, ни одна местная IT-фирма не проходит по данным критериям, но это вовсе не отменяет тот факт, что налог установлен для всех компаний», - констатирует Наталья Якименко.
ДОРОГАЯ ПРОДАЖА
Насколько сильное влияние нововведение окажет на рынки, можно будет оценить после того, когда будет полностью описана его архитектура и просчитаны поступления в бюджет, считает Наталья Якименко. Например, «налог на Google» привел к росту цен на ПО и услуги иностранных разработчиков. Вероятнее всего, если будет принят «цифровой налог», бизнес отреагирует аналогично: основная нагрузка ляжет на конечных потребителей этого сектора (на население и на бизнес, в зависимости от типа продукции). Полученные деньги с «цифрового налога», по словам чиновников, планировалось направить на перекрестное субсидирование - представителями Минцифры России уже заявлены мотивы адресной помощи отечественным IT-компаниям со стороны государства. Возможно, это слегка остановит «отток талантов» из российской цифровой индустрии, прогнозируют в RRG; такая проблема – головная боль не только для России, но и для Индии, Китая и других стран. «Но даже с учетом данного факта сомневаюсь, что это кардинальным образом повлияет на расстановку сил в e-commerce или секторах коммерческой недвижимости, - резюмирует Наталья Якименко. – Возможно, действительно внесет дополнительный баланс в экономический аспект развития российской IT-индустрии, если такие меры будут реализованы».
Сейчас в топ-10 онлайн-ретейлеров, которым принадлежат обороты интернет-торговли в России, входит лишь одна иностранная компания – AliExpress, занимающая девятое место рейтинга, напоминает Валерий Трушин, руководитель отдела исследований и консалтинга IPG.Estate. Лидируют же местные игроки – OZON, Wildberries, которые забирают около 60% от всего оборота. Если на российский рынок захотят выйти Amazon или eBay, то легким решением для них будет сделать российское юридическое лицо и платить налоги в России. Однако все осложняется еще и тем, что у обоих гигантов нет инфраструктуры для России: так, Amazon работает с очень разветвленной системой складов и пунктов выдачи, а его преимущество заключается в скорости доставки, которая обеспечивается высокотехнологичным оборудованием складов. «И до тех пор, пока зарубежные ретейлеры не построят распределительный центр в пределах наших границ, возможностей обеспечивать должный объем заказов у них не будет», - поясняет Валерий Трушин.
В Fashion Consulting Group указывают, что объем трансграничной торговли в 2020 году снизился на четверть по сравнению с 2019 годом, а доля локальных покупок в российском e-commerce по итогам 2020 года составляет более 4/5 от общих объемов. В Knight Frank также говорят о сокращении доли трансграничной онлайн-торговли, связывая это в том числе с усилением российских компаний сферы e-commerce. В итоге введение налога на прибыль с продаж зарубежных маркетплейсов не слишком повлияет на сложившиеся тренды, соглашаются в компании: российские маркетплейсы продолжат развитие, а доля трансграничной торговли будет уменьшаться.
ЛАДНО СШИТЫ
Наиболее оптимальными для российского рынка вариантами в FCG называют два. Первый - «локальное решение» по сценарию, например, Великобритании. Однако в компании соглашаются с другими экспертами, что вариант хотя и «гладок на бумаге», но на практике имеет «овраги» – особенно в случае отсутствия представительств компании на территории государства. Это создает риски «конфликтных и неконструктивных ситуаций», когда от компаний требуют открытия представительств и физического присутствия в стране, применяют блокировки банковских счетов и санкции к сотрудникам.
Второй сценарий – все-таки присоединение к глобальной системе налогообложения, которое прорабатывает Организация Экономического Сотрудничества и Развития. Впрочем, общего решения нет и здесь, и когда оно появится – неизвестно. В FCG указывают на преимущества присоединения к более глобальной системе – во-первых, «общемировая прозрачность», во-вторых, конструктивная интеграция в международное сообщество, а не замыкание в собственном рынке. Такое консолидированное сообщество имеет гораздо больше рычагов для того, чтобы заставить IT-компании соблюдать правила и платить этот налог, считают эксперты.
Другие собеседники напоминают еще и о том, что стремительное развитие экосистем уже сейчас становится угрозой для государств. По оценкам McKinsey, к 2025 году на них может прийтись около 30% перераспределения глобального ВВП (60 трлн долл. США). При этом сфера деятельности охватывает все новые рынки, зачастую монополизируя их за счет эффекта масштаба. Основная угроза экосистем для государств состоит в проектах использования создаваемых ими собственных расчетных единиц, выступающих в роли денежных суррогатов, поясняет Максим Марков. Это вызывает риски для развития национальных платежных систем; кроме того, экосистемы концентрируют внутри себя значительные финансовые ресурсы, что регуляторам необходимо учитывать при проведении денежно-кредитной политики. Сейчас мировыми лидерами в создании экосистем выступают США и Китай - созданные ими глобальные экосистемы Google, Apple, Facebook, Amazon, Alibaba, Tencent функционируют по гибридной модели и покрывают основные сферы жизнедеятельности и интересов потребителей (финансы, информационные технологии, электронную коммерцию и образ жизни). В России экосистемы пока строятся вокруг банков и технологических компаний (Яндекс, Mail.ru Group, МТС).
«Некоторые продукты и услуги, предлагаемые экосистемой, могут быть убыточными для их производителя или поставщика, но их наличие необходимо для максимально полного удовлетворения потребностей пользователей в рамках экосистемы, - делится Максим Марков. - Убытки поставщиков перекрываются за счет прибыли, получаемой ими от реализации на платформе других их продуктов и услуг, или могут субсидироваться компанией- создателем экосистемы. Цифровые платформы обеспечивают бесшовное взаимодействие участников друг с другом. С одной стороны они являются поставщики материальных ценностей (товаров) и услуг. Платформа позволяет им существенно расширить сферу сбыта своей продукции, выйти за рамки своего региона и улучшить продвижение товара к потребителю за счет использования инфраструктуры. С другой стороны, участники платформ - потребители товаров и услуг. Система дает возможность удовлетворять потребности в продукции в рамках одной площадки, пользуясь одним приложением, причем делать это в бесшовном режиме».
Кроме того, наличие большого объема данных о поведении потребителя в одном месте позволяет владельцу такой информации управлять и манипулировать его поведением, подталкивая его к приобретению тех товаров и услуг, которые ему в принципе не нужны и зачастую предлагаются по завышенным ценам, полагает г-н Марков. По его словам, наличие нескольких конкурирующих между собой экосистем в целом положительно сказывается на развитии экономики. Однако деятельность любой экосистемы направлена именно на то, чтобы удовлетворение всех запросов потребителя происходило в ее рамках, и он не искал альтернатив в других местах, резюмирует эксперт.
Прямая речь
Владислав Фадеев, руководитель отдела исследований компании JLL:
- Ввиду специфики деятельности компаний e-commerce, проекты для них преимущественно реализуются по схеме built-to-suit, чтобы учесть требования к зданиям и локации. В результате на сделки по схеме built-to-suit (как в аренду, так и на продажу) по итогам 2020 года пришлось 52% общего объема спроса. При этом мы говорим не о классе А, а о специализированных фулфилмент-центрах, которые заточены под специфические процессы каждой отдельной компании. Например, высота таких складов может достигать 15 м, в них зачастую необходимы большие офисные блоки, температурные режимы, предполагается частичная автоматизация процессов приема, обработки и отгрузки товаров, могут быть реализованы проекты трехэтажных зданий. Среди ключевых сделок сегмента последнего года две: в третьем квартале 2020 года компания «ВсеИнструменты.ру» арендовала 186 тыс. кв. м в «PNK Park Домодедово», а во втором квартале 2021 года Ozon занял 270 тыс. кв. м в «PNK Park Пушкино-2.
Август 2021
БУКВЫ И ЦИФРЫ
Введение специальных налогов на цифровые услуги в различных юрисдикциях - мировой тренд, соглашается Наталья Якименко, генеральный директор Lynks Property Management. Налогом облагаются крупнейшие IT-компании, которые оказывают услуги, но при этом не платят налог на прибыль и не создают рабочих мест. Различные варианты налоговых режимов для IT-компаний уже используют ряд стран, в частности, Италия, Франция, Великобритания, Канада, Польша, Турция и др.
Больше всего налог должен повлиять на деятельность IT-гигантов.
Однако, как показывает практика, глобальные компании имеют способы минимизировать налоги за счет наличия подразделений по всему земному шару. Кроме того, в настоящий момент налоговое законодательство большинства государств слишком несовершенно и только пытается адаптироваться к издержкам цифровой экономики. «Исходя из чего интернет-гиганты Google и Facebook должны облагаться налогом: из того, в каких странах эти корпорации получают основную прибыль, или из того, где территориально располагаются их головные офисы? - размышляет Наталья Якименко. - Еще один вопрос - с чего рассчитывать налог: с оборота или с дохода, который технологические гиганты получают в той или иной стране. Сейчас мировое сообщество движется к единому стандарту, поскольку введение «цифрового налога» в одностороннем порядке может не только существенно усложнить жизнь бизнесу и увеличить число торговых споров, но и привести к разногласиям между государствами».
В частности, 130 стран (в том числе входящие в G20, на долю которых приходится более 90% мирового ВВП) подписали соглашение о глобальном налоге, утвердив минимальную ставку в размере 15%. Соответственное соглашение было подписано 10 июля 2021 года на саммите организации в Венеции. Пока же консолидированное решение не начало действовать, растет число односторонних практик введения «цифрового налога». Ставки по нему варьируются в диапазоне от 1,5% (Польша) до 7,5% (Турция). Однако есть ряд нюансов, как именно инициатива будет реализована у нас в стране, указывает Наталья Якименко. Обсуждается два варианта: то самое принятие налога в размере трех процентов в одностороннем порядке (по этому пути пошли Великобритания, Франция, Италия и Испания), и присоединение к глобальной системе налогообложения, которую прорабатывает Организация экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).
В России же с 2017 г. уже действует налог, который иностранные компании должны уплачивать за оказание услуг в нашей стране, напоминает г-жа Якименко. В свое время он получил известность как «налог на Google», и неудивительно - Google остается крупнейшей в мире компанией, предоставляющей услуги интернет-рекламы. По данным Jounce Media, в 2020 году на ее долю пришлось 52% мировых расходов на цифровую рекламу, которые достигли 292 млрд дол. При этом львиную долю налогов такие IT-гиганты платят в иностранных юрисдикциях, где расположены их штаб-квартиры. Вместе с тем, очевидно, что эти доходы формируются за счет рекламной деятельности во многих странах мира, в том числе в России. Исходя из этого, было бы очень странно не облагать налогами доходы от услуг, оказанных на территории РФ, резюмируют в Lynks Property Management.
Однако если в России будут введены дополнительные сборы, которые коснутся только зарубежных ИТ-игроков, может возникнуть вопрос соответствия нормам ВТО, так как введение налоговых сборов по территориальному признаку им противоречит. Другие же страны, использующие «цифровой налог» в одностороннем порядке, имеют формальные критерии, которые установлены для всех компаний. Например, во Франции определен такой порог дохода от анализа персональных данных граждан, что лишь одна компания попала под действие этого налога. В Великобритании «цифровым налогом» облагается прибыль свыше £500 млн (615 млн дол.) от деятельности во всем мире и на сумму свыше £25 млн фунтов (31 млн дол.) от деятельности на рынке Соединенного Королевства. «Предполагаю, ни одна местная IT-фирма не проходит по данным критериям, но это вовсе не отменяет тот факт, что налог установлен для всех компаний», - констатирует Наталья Якименко.
ДОРОГАЯ ПРОДАЖА
Насколько сильное влияние нововведение окажет на рынки, можно будет оценить после того, когда будет полностью описана его архитектура и просчитаны поступления в бюджет, считает Наталья Якименко. Например, «налог на Google» привел к росту цен на ПО и услуги иностранных разработчиков. Вероятнее всего, если будет принят «цифровой налог», бизнес отреагирует аналогично: основная нагрузка ляжет на конечных потребителей этого сектора (на население и на бизнес, в зависимости от типа продукции). Полученные деньги с «цифрового налога», по словам чиновников, планировалось направить на перекрестное субсидирование - представителями Минцифры России уже заявлены мотивы адресной помощи отечественным IT-компаниям со стороны государства. Возможно, это слегка остановит «отток талантов» из российской цифровой индустрии, прогнозируют в RRG; такая проблема – головная боль не только для России, но и для Индии, Китая и других стран. «Но даже с учетом данного факта сомневаюсь, что это кардинальным образом повлияет на расстановку сил в e-commerce или секторах коммерческой недвижимости, - резюмирует Наталья Якименко. – Возможно, действительно внесет дополнительный баланс в экономический аспект развития российской IT-индустрии, если такие меры будут реализованы».
Сейчас в топ-10 онлайн-ретейлеров, которым принадлежат обороты интернет-торговли в России, входит лишь одна иностранная компания – AliExpress, занимающая девятое место рейтинга, напоминает Валерий Трушин, руководитель отдела исследований и консалтинга IPG.Estate. Лидируют же местные игроки – OZON, Wildberries, которые забирают около 60% от всего оборота. Если на российский рынок захотят выйти Amazon или eBay, то легким решением для них будет сделать российское юридическое лицо и платить налоги в России. Однако все осложняется еще и тем, что у обоих гигантов нет инфраструктуры для России: так, Amazon работает с очень разветвленной системой складов и пунктов выдачи, а его преимущество заключается в скорости доставки, которая обеспечивается высокотехнологичным оборудованием складов. «И до тех пор, пока зарубежные ретейлеры не построят распределительный центр в пределах наших границ, возможностей обеспечивать должный объем заказов у них не будет», - поясняет Валерий Трушин.
В Fashion Consulting Group указывают, что объем трансграничной торговли в 2020 году снизился на четверть по сравнению с 2019 годом, а доля локальных покупок в российском e-commerce по итогам 2020 года составляет более 4/5 от общих объемов. В Knight Frank также говорят о сокращении доли трансграничной онлайн-торговли, связывая это в том числе с усилением российских компаний сферы e-commerce. В итоге введение налога на прибыль с продаж зарубежных маркетплейсов не слишком повлияет на сложившиеся тренды, соглашаются в компании: российские маркетплейсы продолжат развитие, а доля трансграничной торговли будет уменьшаться.
ЛАДНО СШИТЫ
Наиболее оптимальными для российского рынка вариантами в FCG называют два. Первый - «локальное решение» по сценарию, например, Великобритании. Однако в компании соглашаются с другими экспертами, что вариант хотя и «гладок на бумаге», но на практике имеет «овраги» – особенно в случае отсутствия представительств компании на территории государства. Это создает риски «конфликтных и неконструктивных ситуаций», когда от компаний требуют открытия представительств и физического присутствия в стране, применяют блокировки банковских счетов и санкции к сотрудникам.
Второй сценарий – все-таки присоединение к глобальной системе налогообложения, которое прорабатывает Организация Экономического Сотрудничества и Развития. Впрочем, общего решения нет и здесь, и когда оно появится – неизвестно. В FCG указывают на преимущества присоединения к более глобальной системе – во-первых, «общемировая прозрачность», во-вторых, конструктивная интеграция в международное сообщество, а не замыкание в собственном рынке. Такое консолидированное сообщество имеет гораздо больше рычагов для того, чтобы заставить IT-компании соблюдать правила и платить этот налог, считают эксперты.
Другие собеседники напоминают еще и о том, что стремительное развитие экосистем уже сейчас становится угрозой для государств. По оценкам McKinsey, к 2025 году на них может прийтись около 30% перераспределения глобального ВВП (60 трлн долл. США). При этом сфера деятельности охватывает все новые рынки, зачастую монополизируя их за счет эффекта масштаба. Основная угроза экосистем для государств состоит в проектах использования создаваемых ими собственных расчетных единиц, выступающих в роли денежных суррогатов, поясняет Максим Марков. Это вызывает риски для развития национальных платежных систем; кроме того, экосистемы концентрируют внутри себя значительные финансовые ресурсы, что регуляторам необходимо учитывать при проведении денежно-кредитной политики. Сейчас мировыми лидерами в создании экосистем выступают США и Китай - созданные ими глобальные экосистемы Google, Apple, Facebook, Amazon, Alibaba, Tencent функционируют по гибридной модели и покрывают основные сферы жизнедеятельности и интересов потребителей (финансы, информационные технологии, электронную коммерцию и образ жизни). В России экосистемы пока строятся вокруг банков и технологических компаний (Яндекс, Mail.ru Group, МТС).
«Некоторые продукты и услуги, предлагаемые экосистемой, могут быть убыточными для их производителя или поставщика, но их наличие необходимо для максимально полного удовлетворения потребностей пользователей в рамках экосистемы, - делится Максим Марков. - Убытки поставщиков перекрываются за счет прибыли, получаемой ими от реализации на платформе других их продуктов и услуг, или могут субсидироваться компанией- создателем экосистемы. Цифровые платформы обеспечивают бесшовное взаимодействие участников друг с другом. С одной стороны они являются поставщики материальных ценностей (товаров) и услуг. Платформа позволяет им существенно расширить сферу сбыта своей продукции, выйти за рамки своего региона и улучшить продвижение товара к потребителю за счет использования инфраструктуры. С другой стороны, участники платформ - потребители товаров и услуг. Система дает возможность удовлетворять потребности в продукции в рамках одной площадки, пользуясь одним приложением, причем делать это в бесшовном режиме».
Кроме того, наличие большого объема данных о поведении потребителя в одном месте позволяет владельцу такой информации управлять и манипулировать его поведением, подталкивая его к приобретению тех товаров и услуг, которые ему в принципе не нужны и зачастую предлагаются по завышенным ценам, полагает г-н Марков. По его словам, наличие нескольких конкурирующих между собой экосистем в целом положительно сказывается на развитии экономики. Однако деятельность любой экосистемы направлена именно на то, чтобы удовлетворение всех запросов потребителя происходило в ее рамках, и он не искал альтернатив в других местах, резюмирует эксперт.
Прямая речь
Владислав Фадеев, руководитель отдела исследований компании JLL:
- Ввиду специфики деятельности компаний e-commerce, проекты для них преимущественно реализуются по схеме built-to-suit, чтобы учесть требования к зданиям и локации. В результате на сделки по схеме built-to-suit (как в аренду, так и на продажу) по итогам 2020 года пришлось 52% общего объема спроса. При этом мы говорим не о классе А, а о специализированных фулфилмент-центрах, которые заточены под специфические процессы каждой отдельной компании. Например, высота таких складов может достигать 15 м, в них зачастую необходимы большие офисные блоки, температурные режимы, предполагается частичная автоматизация процессов приема, обработки и отгрузки товаров, могут быть реализованы проекты трехэтажных зданий. Среди ключевых сделок сегмента последнего года две: в третьем квартале 2020 года компания «ВсеИнструменты.ру» арендовала 186 тыс. кв. м в «PNK Park Домодедово», а во втором квартале 2021 года Ozon занял 270 тыс. кв. м в «PNK Park Пушкино-2.
Август 2021
