По данным сервиса отслеживания санкций Castellum.ai, на 8 июня в отношении России введено 10 684 разных ограничительных меры, причем львиная доля из них, 7 930 мер, — после 22 февраля 2022 г. Это больше, чем против всех остальных соседей России в санкционном списке — Ирана, Сирии, Венесуэлы, Мьянмы, Северной Кореи и Белоруссии, вместе взятых. Больше всего, судя по статистике, спецоперация возмутила Швейцарию: эта страна наложила наибольшее количество антироссийских санкций — 1 105, а также Великобританию (1 124) и Францию с США (1 014 и 1 075 мер соответственно). Объектом санкций в 9 из 10 случаев выступают физические лица: предприниматели, политики, медийные персоны и общественные деятели. В отношении их введено 6 862 санкции, тогда как в отношении компаний и корпораций — 973 меры.
Поводом для введений индивидуальных санкций, как следует, например, из решений Совета ЕС, является вхождение того или иного бизнесмена в «ближний круг» российского президента, материальная и/или финансовая поддержка «аннексии Крыма» и «дестабилизации Украины», получение выгоды от данных акций. Примерно по тем же мотивам европейские политики накладывают санкции на отдельные компании и корпорации. В качестве наиболее распространенных мотивов выступают участие в создании инфраструктуры в Крыму, деятельность в сегментах экономики, «обеспечивающих существенный источник доходов правительству РФ», или «материальная или финансовая поддержка действий, которые подрывают или угрожают территориальной целостности, суверенитету и независимости Украины».
Важно понимать, что ЕС определяет себя, среди прочего, как «сообщество ценностей». Проще говоря, можно сказать, что, с точки зрения ЕС, нападение на мир или основные права человека всегда является нападением на интересы Европейского Союза, независимо от того, где это происходит. Это объясняет, почему ЕС также вводит санкции против стран, которые находятся далеко и не затрагивают интересы ЕС, например, Мьянмы. В случае с кризисом в Украине аргументируются как интересы безопасности ЕС, так и политическая цель поддержания мира и демократии.
Неудивительно, что европейские политики могут довольно свободно решать, против кого и на каком основании санкции налагать. Решил кто-то в ЕС, что какой-то российский бизнесмен «дружит» с президентом, и все - для него это практически путевка в санкционный список. Это решение исключительно политическое, санкции применяются только для того, чтобы добиться изменения поведения или затруднить для пострадавшей стороны продолжение нежелательного поведения. Санкции по экономическим причинам недопустимы. Например, ЕС не может наложить санкции на иностранную компанию, чтобы защитить свои собственные компании от конкуренции.
Если предпринимателя такой подход не устраивает (а кому такое понравится?), он может попытаться оспорить наложение санкций в суде. По этому пути уже пошло несколько подсанкционных российских бизнесменов, среди которых Роман Абрамович, Михаил Фридман, Петр Авен, Алексей Мордашов. Все они уже подали соответствующие иски в Европейский суд. Есть ли у них шансы на успех?
Теоретически есть. Чтобы успешно бороться с санкциями, нужно доказать, что причина их наложения не соответствует действительности. Когда ЕС впервые задумался о необходимости санкций, там принимались соответствующие нормативные и правовые акты. В них фиксировались критерии, которым должны соответствовать бизнесмен или компания, претендующие на включение в черный список. И если сейчас кому-то удастся доказать, что на самом деле он под эти критерии не подходит, и суд с этим согласится, то у этого кого-то есть шанс на снятие ограничений. Также можно апеллировать к недостаточности собранных доказательств, например, «дружбы с президентом» или «финансирования правительства». Это, скорее всего, тоже повлияет на решение суда.
После решения Верховного суда ЕС по делу бывшего премьер-министра Украины Николая Азарова также стало ясно, что ЕС не может просто следовать «пожеланиям» третьей страны, в данном случае Украины, без критики при введении и продлении санкций. Напротив, регулятор должен периодически пересматривать санкции и обосновывать их введение. То, что Азаров, по мнению украинской стороны, крайне плохой человек, не отменяет наличие у него базовых гражданских прав. Юридическая группа, которая занималась снятием с него санкций, аргументировала, что против Азарова санкции жестче, чем против представителей ИГИЛа и прочих террористических групп. Поэтому несправедливо, что к политику мы относимся хуже, чем к террористу.
Возьмем пример Романа Абрамовича. «Роман Абрамович — российский олигарх, имеющий давние и тесные связи с Владимиром Путиным. Он имел привилегированный доступ к президенту и поддерживал с ним очень хорошие отношения. Эта связь с русским лидером помогла ему сохранить свое значительное состояние. Он крупный акционер сталелитейной группы Evraz, которая является одним из крупнейших налогоплательщиков России. Таким образом, он получает выгоду от российских лиц, ответственных за «аннексию» Крыма или «дестабилизацию Украины», — именно так мотивирует ЕС наложение санкций в отношении бизнесмена. Таким образом, здесь можно выделить два пункта: основа состояния Абрамовича — прямой доступ к нынешнему высшему российскому руководству, а его компания — крупный налогоплательщик и важный источник доходов бюджета, то есть государства.
На мой взгляд, первое обвинение можно успешно оспорить в суде, так как Абрамович может доказать, что он был состоятельным еще при предыдущем президенте. А вот второй пункт, про то, что его группа компаний — крупный налогоплательщик и важный источник финансирования государства, возможно, в суде и устоит: Evraz входит в список крупнейших налогоплательщиков РФ, по версиям разных рейтингов. Хотя если проанализировать все налоги и окажется, что Evraz в реальности не входит, допустим, в топ-100 налогоплательщиков, то позиции компании становятся гораздо сильнее. Наиболее очевидной линией защиты для адвокатов Абрамовича в таком случае, опять же, на мой взгляд, станет указание на отсутствие прямой связи между его состоянием и властями РФ, и что есть другие крупные компании, налогоплательщики которых не попали под санкции — скажем, страны ЕС, которые в гораздо бо?льшем объеме финансируют Россию своими покупками газа и нефти. В итоге, вероятнее всего, санкции лично против Романа Абрамовича не устоят, но против его группы компаний останутся в силе.
И это неплохой вариант, который, увы, может оказаться доступным не всем участникам черного списка. Например, Михаилу Фридману доказать, что он не связан с российским правительством, будет труднее. В обоснованиях введения санкций против него присутствуют факты, связанные с бизнесом дочери президента. Кроме того, политики ЕС вспомнили, что Михаил Фридман в 2018 г. «вместе с г-ном Авеном посетили Вашингтон с неофициальной миссией, чтобы передать сообщение российского правительства о санкциях США и контрсанкциях со стороны Российской Федерации». Опровергнуть это в лучшем случае будет сложно, поэтому у Фридмана шансов остаться под личными санкциями больше, чем у Абрамовича.
Хотя все это - дело случая и квалификации защиты и других представителей. Например, в начале марта, спустя всего пару недель после начала спецоперации, Минфин США выпустил генеральную лицензию, которая фактически выводит из-под американских санкций активы Алишера Усманова. Этого удалось добиться явно не через суд, так как суд все же — дело небыстрое. Полагаю, здесь отлично сработали лоббисты Усманова. Видимо, они в рекордно короткие сроки (за пару дней, от силы неделю) сумели донести до американских властей, что конкретно этот российский бизнесмен занимается полезными для мирового сообщества IT-проектами, которые никак не связаны с украинской спецоперацией.
Как уже упоминалось выше, вопрос о том, вводить ли санкции, является чисто политическим, поэтому бороться с санкциями можно только на «техническом» уровне. Санкции не должны вводиться произвольно: с одной стороны, они должны быть полностью обоснованы, объясняя, как та или иная мера влияет на достижение целей ЕС и как объект санкций связан с другой стороной; с другой стороны, факты, на которых основано решение о санкциях, должны быть правильными. Лучше всего проиллюстрировать это на нейтральном теоретическом примере.
Поводом для введений индивидуальных санкций, как следует, например, из решений Совета ЕС, является вхождение того или иного бизнесмена в «ближний круг» российского президента, материальная и/или финансовая поддержка «аннексии Крыма» и «дестабилизации Украины», получение выгоды от данных акций. Примерно по тем же мотивам европейские политики накладывают санкции на отдельные компании и корпорации. В качестве наиболее распространенных мотивов выступают участие в создании инфраструктуры в Крыму, деятельность в сегментах экономики, «обеспечивающих существенный источник доходов правительству РФ», или «материальная или финансовая поддержка действий, которые подрывают или угрожают территориальной целостности, суверенитету и независимости Украины».
Важно понимать, что ЕС определяет себя, среди прочего, как «сообщество ценностей». Проще говоря, можно сказать, что, с точки зрения ЕС, нападение на мир или основные права человека всегда является нападением на интересы Европейского Союза, независимо от того, где это происходит. Это объясняет, почему ЕС также вводит санкции против стран, которые находятся далеко и не затрагивают интересы ЕС, например, Мьянмы. В случае с кризисом в Украине аргументируются как интересы безопасности ЕС, так и политическая цель поддержания мира и демократии.
Неудивительно, что европейские политики могут довольно свободно решать, против кого и на каком основании санкции налагать. Решил кто-то в ЕС, что какой-то российский бизнесмен «дружит» с президентом, и все - для него это практически путевка в санкционный список. Это решение исключительно политическое, санкции применяются только для того, чтобы добиться изменения поведения или затруднить для пострадавшей стороны продолжение нежелательного поведения. Санкции по экономическим причинам недопустимы. Например, ЕС не может наложить санкции на иностранную компанию, чтобы защитить свои собственные компании от конкуренции.
Если предпринимателя такой подход не устраивает (а кому такое понравится?), он может попытаться оспорить наложение санкций в суде. По этому пути уже пошло несколько подсанкционных российских бизнесменов, среди которых Роман Абрамович, Михаил Фридман, Петр Авен, Алексей Мордашов. Все они уже подали соответствующие иски в Европейский суд. Есть ли у них шансы на успех?
Теоретически есть. Чтобы успешно бороться с санкциями, нужно доказать, что причина их наложения не соответствует действительности. Когда ЕС впервые задумался о необходимости санкций, там принимались соответствующие нормативные и правовые акты. В них фиксировались критерии, которым должны соответствовать бизнесмен или компания, претендующие на включение в черный список. И если сейчас кому-то удастся доказать, что на самом деле он под эти критерии не подходит, и суд с этим согласится, то у этого кого-то есть шанс на снятие ограничений. Также можно апеллировать к недостаточности собранных доказательств, например, «дружбы с президентом» или «финансирования правительства». Это, скорее всего, тоже повлияет на решение суда.
После решения Верховного суда ЕС по делу бывшего премьер-министра Украины Николая Азарова также стало ясно, что ЕС не может просто следовать «пожеланиям» третьей страны, в данном случае Украины, без критики при введении и продлении санкций. Напротив, регулятор должен периодически пересматривать санкции и обосновывать их введение. То, что Азаров, по мнению украинской стороны, крайне плохой человек, не отменяет наличие у него базовых гражданских прав. Юридическая группа, которая занималась снятием с него санкций, аргументировала, что против Азарова санкции жестче, чем против представителей ИГИЛа и прочих террористических групп. Поэтому несправедливо, что к политику мы относимся хуже, чем к террористу.
Возьмем пример Романа Абрамовича. «Роман Абрамович — российский олигарх, имеющий давние и тесные связи с Владимиром Путиным. Он имел привилегированный доступ к президенту и поддерживал с ним очень хорошие отношения. Эта связь с русским лидером помогла ему сохранить свое значительное состояние. Он крупный акционер сталелитейной группы Evraz, которая является одним из крупнейших налогоплательщиков России. Таким образом, он получает выгоду от российских лиц, ответственных за «аннексию» Крыма или «дестабилизацию Украины», — именно так мотивирует ЕС наложение санкций в отношении бизнесмена. Таким образом, здесь можно выделить два пункта: основа состояния Абрамовича — прямой доступ к нынешнему высшему российскому руководству, а его компания — крупный налогоплательщик и важный источник доходов бюджета, то есть государства.
На мой взгляд, первое обвинение можно успешно оспорить в суде, так как Абрамович может доказать, что он был состоятельным еще при предыдущем президенте. А вот второй пункт, про то, что его группа компаний — крупный налогоплательщик и важный источник финансирования государства, возможно, в суде и устоит: Evraz входит в список крупнейших налогоплательщиков РФ, по версиям разных рейтингов. Хотя если проанализировать все налоги и окажется, что Evraz в реальности не входит, допустим, в топ-100 налогоплательщиков, то позиции компании становятся гораздо сильнее. Наиболее очевидной линией защиты для адвокатов Абрамовича в таком случае, опять же, на мой взгляд, станет указание на отсутствие прямой связи между его состоянием и властями РФ, и что есть другие крупные компании, налогоплательщики которых не попали под санкции — скажем, страны ЕС, которые в гораздо бо?льшем объеме финансируют Россию своими покупками газа и нефти. В итоге, вероятнее всего, санкции лично против Романа Абрамовича не устоят, но против его группы компаний останутся в силе.
И это неплохой вариант, который, увы, может оказаться доступным не всем участникам черного списка. Например, Михаилу Фридману доказать, что он не связан с российским правительством, будет труднее. В обоснованиях введения санкций против него присутствуют факты, связанные с бизнесом дочери президента. Кроме того, политики ЕС вспомнили, что Михаил Фридман в 2018 г. «вместе с г-ном Авеном посетили Вашингтон с неофициальной миссией, чтобы передать сообщение российского правительства о санкциях США и контрсанкциях со стороны Российской Федерации». Опровергнуть это в лучшем случае будет сложно, поэтому у Фридмана шансов остаться под личными санкциями больше, чем у Абрамовича.
Хотя все это - дело случая и квалификации защиты и других представителей. Например, в начале марта, спустя всего пару недель после начала спецоперации, Минфин США выпустил генеральную лицензию, которая фактически выводит из-под американских санкций активы Алишера Усманова. Этого удалось добиться явно не через суд, так как суд все же — дело небыстрое. Полагаю, здесь отлично сработали лоббисты Усманова. Видимо, они в рекордно короткие сроки (за пару дней, от силы неделю) сумели донести до американских властей, что конкретно этот российский бизнесмен занимается полезными для мирового сообщества IT-проектами, которые никак не связаны с украинской спецоперацией.
Как уже упоминалось выше, вопрос о том, вводить ли санкции, является чисто политическим, поэтому бороться с санкциями можно только на «техническом» уровне. Санкции не должны вводиться произвольно: с одной стороны, они должны быть полностью обоснованы, объясняя, как та или иная мера влияет на достижение целей ЕС и как объект санкций связан с другой стороной; с другой стороны, факты, на которых основано решение о санкциях, должны быть правильными. Лучше всего проиллюстрировать это на нейтральном теоретическом примере.
Совет ЕС может завтра принять решение о введении санкций в отношении астраханской кондитерской «Мир тортов» и ее владелицы Наташи Ивановой. Тогда санкции будут определены и обоснованы, например, так:
«"Мир тортов" регулярно поставляет торты российскому государственному руководству. Таким образом, "Мир тортов" поддерживает военные действия на Украине. Кроме того, "Мир тортов" вносит свой вклад в финансирование войны через свои налоговые выплаты. Наташа Иванова, как владелец "Мир тортов", имеет прямой доступ к членам правительства и извлекает экономическую выгоду из своих связей с российским руководством».
Оспаривая санкции, г-жа Иванова может привести аргументы как против мотивировочной части, так и по существу:
«Недостаточно обосновано, каким образом торты способствуют действиям российского руководства. Поставки тортов не связаны с войной в Украине.
Решение основано на ложных фактах: "Мир тортов" лишь однажды поставлял торт в государственные органы, а именно в мэрию Астрахани по случаю визита министра сельского хозяйства. Утверждение "регулярно" неверно с точки зрения содержания. Единственная встреча г. Ивановой с представителем правительства состоялась в этот день, когда г. Иванова раздавала гостям торт, в том числе и министру.
Компания "Мир тортов" была основана два года назад, до сих пор была убыточной и поэтому не платила налоги. Компания финансируется за счет сбережений мужа г-жи Ивановой, который работает учителем в местной школе.
Поэтому, хотя Совет вправе налагать санкции на любое лицо, организацию или компанию, г-жа Иванова вполне может бороться с санкциями против себя и своей компании. И наоборот, г-жа Иванова вряд ли сможет защитить себя, если, например, Совет захочет ввести санкции против всех кондитеров в России на том основании, что это помешает доступу российского руководства к десертам всех видов по политическим причинам, или если, например, у Совета будут веские доказательства того, что торты г-жи Ивановой являются любимыми для президента, и можно будет предположить, что без этих тортов возможности президента будут сильно ограничены».
Итак, кто же в итоге может рассчитывать на снятие санкций? Тот, на чьей стороне супермегаквалифицированные лоббисты. Тот, кто сможет доказать суду, что его интерпретация фактов справедливее, чем у оппонента. Поэтому в теории вывести из-под санкций крупный бизнес будет сложнее, чем менее крупный: размер уплаченных в бюджетную систему налогов скажет сам за себя. Вселять же надежду в попавших под санкции россиян будет то, что суд станет рассматривать исключительно факты, без какой-либо политики. Конечно, одиозным политикам и бизнесменам судиться бесполезно. Но вот тем, кто попал под раздачу, побороться за снятие санкций точно можно.
Справка:
Seitenberg — компания, специализирующаяся на управлении и разрешении кризисов на сложных рынках с офисами в Лондоне, Вене, Таллине и Санкт-Петербурге. Она основана в 2010 г. профессионалами в области бизнеса, финансов и юриспруденции, имеющих более чем двадцатилетний опыт работы в области инвестиций и судебных разбирательств в Европе, России и странах СНГ. С 2018 г. компания работает под брендом Seitenberg.
Seitenberg предоставляет аналитические услуги, помогает вернуть активы, а также снизить риски, связанные с корпоративными конфликтами, входами и выходами на рынок и другими особыми ситуациями.
С 2018 г. Кирилл Лапин занимает должность управляющего партнера группы Seitenberg.
