– Профессор Асебильо, как современному европейскому городу с богатой архитектурной традицией Барселоне наверняка близки проблемы, с которыми сегодня сталкиваются российские мегаполисы. Одна из них – проблема сохранения памятников истории и архитектуры. По-вашему мнению, каковы те принципы, на которых удастся их сохранить и при этом развиваться дальше?
– Если город не способен сохранить свою идентичность, у него вряд ли есть будущее. В этом отношении частные инвесторы, которые хотят успешно развивать бизнес в городе (будь то Барселона, Москва или Санкт-Петербург), должны быть озабочены его существующими проблемами – экономическими, инфраструктурными, общественными. От их успешного решения зависит та же прибыль. Это в полной мере касается и вопроса сохранения исторической архитектуры. В свою очередь, городские власти должны обеспечить выгодные условия для инвесторов, которые с одной стороны позволили бы им работать над улучшением качества исторической среды – поддерживать и восстанавливать памятники, с другой – строить новые здания. Эти процессы должны идти параллельно, но быть связаны друг с другом.
– Как градостроительная деятельность в Барселоне определена нормативно? В России, к примеру, – это Генплан, который призван регулировать развитие городов на 15-20 лет вперед. У вас есть что-то подобное?
– Генеральный план – инструмент, который соответствует развитию городов промышленной эпохи, когда основным принципом было увеличение территорий. В Барселоне план такого рода последний раз принимался в 1976 году. С того времени мы считаем плановое программирование застройки абсолютно устаревшим. Глобализация и новые тенденции в экономике предъявляют свои требования к развитию современных городов, которые в корне отличаются от законов формирования городов в 19-20 веках.
Функционирование города как сложной системы в будущем будет зависеть не от его территориального расширения, а от эффективного использования застраиваемых пространств, более качественного использования инфраструктуры. Поэтому мы используем другой инструмент для регулирования градостроительной деятельности в Барселоне, назовем его городской стратегический проект. Его основная цель – трансформация, качественное улучшение существующей городской среды. Он включает три этапа: решение системных вопросов, развитие инфраструктуры, архитектуру. Именно в той последовательности, которую я назвал, и никак иначе. Как видите, архитектура здесь занимает последнюю позицию. Архитектура не может быть ни хорошей, ни плохой… И уж точно она не может быть хорошей, если не решены две первые проблемы.
– Это касается глобальных вопросов развития города, а если говорить о локальной застройке? Какие ограничения должны действовать?
– Несомненно, общие правила, нормы и ограничения должны быть. Как пример, в исторической части Барселоны реализуется проект по созданию нового высокотехнологичного городского квартала под названием 22@. Это огромная территория площадью более 200 гектаров, бывшая промышленная зона, которая постепенно трансформируется. Здесь установлены четкие правила. Существующие на этой территории здания разделены на три группы. В первую попали высокохудожественные с архитектурной точки зрения объекты, которые должны быть сохранены в первозданном виде и реставрированы. Здания из второй категории шедеврами архитектуры не назовешь. Они будут подвергнуты реконструкции и, скорее всего, изменят свой внешний вид и назначение. Наконец, третий тип – ветхие, устаревшие здания, состояние которых не позволяет использовать их в дальнейшем. Все они будут снесены. На их месте можно построить 4 млн кв. м новых площадей. Но, несмотря на то, что общие правила застройки для этого квартала установлены, мы не придерживаемся каких-либо шаблонов, будь то визуально-стилистические характеристики проекта или его высотность. Именно благодаря такой позиции в этом квартале появилось одно из самых высоких зданий в Барселоне – современный небоскреб, построенный по проекту архитектора Жана Нувеля. Каждый проект необходимо рассматривать индивидуально. Главное, чтобы он учитывал особенности окружающей среды, был гармонично в нее вписан.
– В этом свете не могу не спросить про небоскреб Газпрома в Санкт-Петербурге…
– Как показывает практика, высотные здания довольно часто органично вписываются в контекст исторических городов. Посмотрите, например, на высотки в Милане, Турине и той же Барселоне. Но для того чтобы вертикальное решение оказалось положительным, должен быть соблюден ряд условий. Высотное здание должно гармонировать с окружающим пространством, а его содержание – иметь сложный многофункциональный характер. Место для столь значимого проекта необходимо выбирать тщательно, учитывая экономический, экологический и транспортный фактор. Урбанистический аспект нового общественно-делового комплекса, те возможности для расширения и развития района, которые он даст, гораздо важнее, чем его архитектурная составляющая. Дискуссии должны касаться не архитектурного момента, а урбанистического. Высота здания и качество фасада играют не такую большую роль. Необходимо понимать, что это будет не просто новая доминанта – башня Газпрома станет новым центром развития Санкт-Петербурга. Здесь будут работать люди, сюда будут приезжать туристы и жители города. Поэтому сложность этого проекта нельзя недооценивать. Нужно тщательно просчитать, как его строительство повлияет на развитие всей близлежащей территории.
– Сегодня опыт сотрудничества российских девелоперов и иностранных архитекторов нельзя назвать удачным. До кризиса было заявлено множество проектов с привлечением международных звезд от архитектуры, но на деле реализуются из них единицы (и спад в экономике – не основная тому причина). По-вашему мнению, из-за чего это происходит?
– Здесь необходимо отметить несколько моментов. Во-первых, для того чтобы такое сотрудничество было успешным, приглашенный архитектор должен быть действительно хорошим специалистом. Если он изначально является псевдоархитектором, известным по непонятным проектам, а еще больше – по скандалам вокруг этих проектов, ни о каком удачном сотрудничестве не может быть и речи. Во-вторых, для того чтобы проект состоялся, необходимо предоставить архитектору условия для работы, ознакомить его с контекстом в широком смысле этого слова. Он должен знать обо всех нюансах будущего проекта, знакомиться с его окружением, социально-экономическими параметрами города, в котором он реализуется, изучать культурно-историческую среду, в которой ему предстоит работать. В-третьих, это не должен быть односторонний процесс. Не только заказчик должен создать условия для работы архитектора, но и сам архитектор обязан открыться заказчику. Это должна быть полная синергия, направленная на конечный положительный результат. Кроме того, я всегда подчеркиваю важность сотрудничества приглашенных арх-звезд с местными архитекторами. Даже когда мне давали возможность заняться проектом целиком, я всегда привлекал к работе локальных специалистов. Это очень важно. Мы приходим не затем, чтобы отнять работу у местных архитекторов, а наоборот, для того чтобы создать новые возможности для их работы. Но что самое опасное – это смесь, состоящая из псевдоархитектора и больших анонимных проектных организаций, которые слепо адаптируют эскизы к местным устаревшим правилам. Такое по-прежнему часто случается в России.
– А что касается вашего личного опыта: вы консультируете власти Екатеринбурга и Казани по вопросам развития этих городов. Как складываются отношения с заказчиками?
– У меня сложился положительный опыт сотрудничества с властями Екатеринбурга и Казани. На высшем уровне все, что я закладывал в свои проекты, было очень четко понято, до самых тонких деталей. Другое дело, что существует большой разрыв между архитектором и заинтересованными в развитии города властями с одной стороны и конечными исполнителями – с другой. К сожалению, последние чаще всего не заинтересованы в качественном исполнении проекта, что огорчает. Пока эти проекты находятся на начальном уровне. В Екатеринбурге, например, мы работаем над формированием местной группы, которая будет параллельно с нами трудиться над проектом. Успех любого проекта зависит от исполнителей. Но я очень оптимистично смотрю в будущее этих проектов и надеюсь, что сотрудничество будет положительным.
– Если бы у вас была возможность заняться какими-либо проектами в Москве или Санкт-Петербурге, что бы это было?
– В Москве это уже существующий проект «Москва-Сити». Мне бы хотелось рассмотреть его эффективность и удобство для горожан. С точки зрения доступности общественного транспорта, создания качественной среды не только для работы, но и отдыха и так далее. Не хотелось бы, чтобы «Москва-Сити» воспринимался как закрытая территория, недоступная для жителей города. Из этого места можно сделать новое ядро столицы, которое стало бы привлекательным для всех москвичей за счет включения в проект некоторых функций, напрямую не связанных с развитием бизнеса – культурных площадок, общественных зон, парков. На мой взгляд, этот вопрос не до конца продуман в проекте. В этом процессе мне хотелось бы поучаствовать.
Что касается Санкт-Петербурга, мне интересно развитие территории вокруг аэропорта – то, что мы на Западе называем Аэрополисом. Аэропорт должен быть новой точкой притяжения жителей и туристов, включающей целый ряд функций – торговую, гостиничную, логистическую и прочие.
